Уже много лет к очередной годовщине аварии на Чернобыльской АЭС я готовлю какой-нибудь журналистский материал по теме и встречаюсь в этой связи с людьми, причастными к ликвидации самой крупной в мире аварии на атомной электростанции. Но до сих пор мне не приходилось беседовать с теми, для кого та страшная ночь 26 апреля 1986 года стала ночью, разделившей жизнь на до и после аварии. Мои сегодняшние собеседники — энергетики Надежда и Анатолий Сычевские (на снимке), которые в 1986 году работали на Чернобыльской АЭС.
— 26 апреля в восемь утра я заступала на смену в химцех, — рассказывает Надежда Сычевская. — Как обычно, вместе с работниками станции села в автобус. Муж, у которого были выходные дни, провожал в это время сына на соревнования. Все было как всегда. Разве только немного странным показалось то, что как-то очень тщательно, с пеной, мыли городские улицы. Но никаких тревожных разговоров в автобусе не было. До того момента, пока кто-то первым не увидел разрушенный четвертый блок. Тогда вдруг стало понятно, почему ночью с балкона в стороне станции мы видели необычное малиновое свечение, слышали какие-то хлопки. Но разве могли мы думать о плохом? На станции шло строительство, поэтому предполагали, что это было зарево от каких-то сварочных работ. А оказалось совсем другое… Однако даже глядя на разрушенный блок, вряд ли кто-то в эти минуты мог оценить степень случившейся трагедии…
На проходной энергетики узнали об аварии, которая произошла ночью. По встревоженным лицам, по людям, одетым в защитные костюмы, по наличию машин скорой помощи поняли, что ситуации далеко не рядовая.
— На рабочих местах в этот день оставили минимум специалистов, — вспоминает Надежда Георгиевна.
— Из пяти сотрудников лаборатории, например, только двоих. Мы проводили анализы воды, которая растекалась от аварийного блока. Они показали истинную, страшную, картину происходящего.
В этот же апрельский день город энергетиков был закрыт. Никто не мог покинуть его по собственной инициативе. Все ждали общего решения. И оно последовало после того, как скрывать информацию о случившемся было невозможно. Детям в первый же день в школах начали выдали йодистые препараты. Чуть позже стало получать их и взрослое население. А 29 апреля по радио жителям Припяти объявили, что начинается временная эвакуация. Рекомендовали взять с собой только документы и еду на несколько дней.
— Нужно сказать, что вся эвакуация прошла без паники и достаточно организованно для того времени, — вспоминает Анатолий Сычевский. — Представьте, что нужно было одновременно вывезти из города почти 50 тысяч человек. И это было сделано за сутки.
Люди из близлежащих населенных пунктов приняли беженцев с пониманием и сочувствием. Помогали, кормили, поддерживали, как могли.
Многие жители города верили, что эвакуация действительно продлится, как обещали, несколько дней, по истечении которых можно будет вернуться обратно.
— Но я уже тогда точно знал, что этого не случится,— говорит Анатолий Витальевич.— Когда выезжали из города, я глянул в окно автобуса, увидел абсолютно рыжий лес и сказал матери Надежды, которая ехала с нами, что обратной дороги точно не будет… Так и получилось.
Сначала семья Сычевских остановилась в деревне Сукачи (Украина, Ивановский район). Надежда устроилась работать в один из распределительных пунктов, которые семьям энергетиков помогали найти новое место работы и жизни. Эти дни и сегодня она вспоминает со слезами на глазах.
— Вы не представляете, как нам всем было трудно расстаться с прежней жизнью… Припять — удивительный, почти сказочный город. Там все было новое, современное, удобное для жизни. Хорошее медицинское и торговое обслуживание, отличные условия для развития детей. Мы жили в прекрасной трехкомнатной квартире… А после аварии все остались с пустыми руками и неопределенным будущим. Люди приходили в распределительные пункты и плакали… Тяжело было чувствовать свое бессилие, невозможность помочь.
Для себя новым местом работы семья Сычевских выбрала строящуюся Минскую АЭС. Здесь, в Дружном, им пришлось все начать с нуля.
— Главное, конечно, что нас не бросили, — говорят супруги. — В комнате, куда мы заселились, даже кровати были. А вот обедали на овощных ящиках.
Впрочем, не это смущало: тогда люди легко относились к подобным временным неудобствам. Трудно было привыкнуть к мысли, что начинается совсем другая жизнь…
Анатолий, правда, два года еще продолжал ездить вахтовым методом на Чернобыльскую АЭС, где до аварии работал на строительстве 5-го и 6-го блоков станции. Потом устроился на ТЭЦ-5, где и сегодня трудится начальником смены химического цеха.30 лет прошло с того времени, как для семьи Сычевских (да и для многих других семей также) началась новая жизнь. Выросли дети, появились внуки. Но память бережно хранит все, что связано со счастливыми годами, проведенными в прекрасном молодом городе, который обречен стареть в одиночестве.
— Мы, правда, иногда бываем в Припяти, потому что на той земле могила отца (он строил этот город), — говорит Надежда Сычевская. — Очень больно видеть пустые заросшие улицы, дома, из окон которых торчат кроны деревьев… И слышать эту тишину… Но мы, как и многие, не можем не возвращаться в наше прошлое. Даже если это и нелегко.
Источник: Пухавiцкiя навiны
